Заледенел дом - Страница 50

- Я с ним поговорю, - буркнул Стив.

- Стиван, я ценю твой порыв... - осторожно начал друид.

- Прекрати, Ааронн, - страдальчески сморщился дварф. - Какой, на хрен, порыв? Я хочу, чтобы она стала прежней. Чтобы она была, как раньше, чтобы ругалась, язвила, выделывалась, морочила всем голову. Чтобы поварешкой дралась, чтобы сковородкой грозилась, чтобы нос задирала до небес... Она та еще заноза была, но она была настоящая. А сейчас ее нет. Как будто эта стерва призрачная из козявкиного лица маску сделала и на себя натянула. Лицо есть, а Иефы за ним... Я хочу, чтобы она вернулась по-настоящему. И если Этна права, если орк ей добра желает, то... Мы друг друга поймем. Не верите - могу даже топор на беседу не брать.

***

Топор и правда не понадобился. Не потому что орк был мил и дружелюбен, и не потому, что Стив преисполнился мудрости и любви, и не потому даже, что беседовать пошел кто-то другой, повыше ростом и покрасноречивей. Нет, не потому. А потому, что беседа никак не случалась. Стив приклеился взглядом к темной фигуре орка и все поджидал удобный момент, такой, когда Иефа отвлечется на что-нибудь, например, на своего совомедведя, или на Этну, которая наверняка захочет расспросить пигалицу о том, какой сорт ромашки она заваривала себе на ночь, когда была маленькой девочкой... А орк отойдет в сторонку, и тогда можно будет тихонько тронуть его за рукав, мотнуть головой в сторону ближайших зарослей и молча утопать в темноту, а там уж - лицом к лицу - наверное, и говорить долго не придется. Он ведь не дурак, этот орк, хоть и сволочь.

Но время шло, а момент не наступал. Во-первых, Иефа ни с кем не разговаривала, а на робкие вопросы дриады отвечала односложно или не отвечала вовсе. Во-вторых, пигалица ушла от общего костра. Треклятый орк, как будто так и надо, развел маленький костерок поодаль, постелил плащ, соорудил спальное место, на которое тут же плюхнулся довольный жизнью совомедведь. Стив еще успел недовольно подумать - вот эгоист хренов, одно слово - орк, о себе позаботился, а... И тут Иефа преспокойно улеглась на приготовленную лежанку, обняла Влику и задумчиво уставилась в огонь. Даже напевать что-то начала тихонько. Когда Норах неспешным шагом, вразвалочку, направился к костерку, Стив облился потом от злости и решил, что ждать дальше некуда. Он вскочил на ноги и двинулся наперерез орку, позабыв, что собирался просто провести дипломатическую беседу и думая только об одном: как выбить мерзавцу побольше зубов. Он даже топор перехватил поудобнее, так, чтобы не совсем уж, до смерти, пришибить - все-таки этот гад козявке помог - а только покалечить как следует, когда орк вдруг замер, насторожился, а потом круто развернулся и бесшумно нырнул в черноту подлеска. Стив остановился, растерянно покрутил головой, пытаясь сообразить, куда и почему вдруг исчез шантажист, а потом плюнул и решительно направился к Иефе.

Полуэльфка, кажется, уже задремала, но у Стива не было сил разводить политесы. Он плюхнулся на плащ, шумно вздохнул и засопел. Иефа открыла глаза. "Серые? - подумал Стив. - Не поймешь..."

- Ну, собственно, не того... - неловко начал он и запнулся - на ум некстати пришло, что именно с этой остроумной фразы началось когда-то невероятно давно их знакомство.

- Он мой друг, - тихо сказала полуэльфка и едва заметно нахмурилась. - Прекрати.

- Я ж не начал еще, - удивился было дварф, но Иефа словно и не заметила.

- Все не так, - устало произнесла она. - Не суди о том, чего у тебя никогда не было. Друзей. У тебя никогда не было друзей, и в этом никто не виноват.

- Иефа, - осторожно позвал Стив и тронул полуэльфку за плечо. - Иефа, поговори со мной.

- Мне трудно, - пожаловалась Иефа. - Она все время... Мне кажется, она всех ненавидит. Вообще всех.

- Кто она?

- Элена. Ее сожгли, но она почему-то не ушла. Там было так темно и сыро, Стив...

- В пещере?

- Нет. В пещере... в пещере ужасно смердило. И еще было очень больно. И страшно. Но я говорю не про пещеру. Там, в застенке, где она сидела. Там было темно и сыро. Ржавые кандалы и нет двери, а я... нет, не помню. Не хочу, нет. Не хочу говорить, не хочу спрашивать, оставь меня в покое...

Взгляд Иефы поплыл, и Стив испугался, что она сейчас снова начнет жечь все вокруг или потеряет сознание, или сделает и то, и другое.

- Иефа!

Полуэльфка вздрогнула, ее взгляд снова стал осмысленным.

- Стив... ты хотел со мной поговорить?

- Я хотел...

- Не он швырял в меня грозовой сетью! - полуэльфка резко села и схватилась за голову. - Не он стрелял в меня!

- Скажи ей, что я убил ее брата, - повинуясь внезапному порыву, рыкнул Стив и сам себе ужаснулся, но отступать уже было поздно. Пигалица застыла, забыв убрать от висков ладони и только сверлила дварфа глазами. - Скажи ей, что я разрубил его своим топором - вот этим - развалил его на две неровные половинки, наискось, от ключицы до бедра. Скажи ей, что я разделал его, как разделывают коровью тушу на бойне, а потом сбросил вниз на скалы. Сразу, как мы вышли из Берлоги. И еще скажи ей, что он пришел туда, на смотровую площадку, потому что искал не ее, а тебя. Он пришел пригласить на ужин маленькую строптивую полукровку.

- Ах, прелесть какая, - насмешливо проговорила Иефа, опустила руки и улыбнулась чужой любезной улыбкой. - Смотри-ка, Стиван Утгарт, а ты тот еще дипломат. Ты чего добиваешься, недомерок? Чтобы я с рыданиями покинула мою славную, строптивую, как ты справедливо заметил, но такую забавную лошадку? Отказалась от нее в приступе ревности? Да я скорее сожру ее изнутри, а потом выблюю ее остатки, чем откажусь от этого тела. Ты не мог убить Себа, дварф, потому что никто не может убить Себа. Ты говоришь, Себ ищет ее? Это прекрасно. Пусть ищет. Потому что найдет он меня. И когда он меня найдет, все ваши ссоры, все ваши мелкие преживаньица, все ваши жалкие потуги что-то чувствовать - всё, абсолютно всё перестанет существовать, потому что Себ уничтожит вас одним движением пальца. Он прожил четыреста лет, пытаясь вернуть меня, он силен, упорен, зол. Я знаю, точно знаю - я основательно покопалась в памяти нашей милой пичуги, а Себа она помнит - уж поверь мне, дварф, она помнит его, каждое слово, которое он ей сказал, каждый жест, каждый взгляд... Так что не рассказывай мне сказок, недомерок, я знаю, что ты лжешь. И если ты еще раз позволишь себе...